Федеральная нотариальная палата, при поддержке журнала «Нотариальный вестник» и совместно с Московским государственным юридическим университетом им. О.Е. Кутафина провела конференцию «Часть третья Гражданского кодекса РФ: 20 лет развития теории и практики применения». В фокусе внимания участников мероприятия оказались вопросы наследственного права, в самом широком смысле. Помимо представителей нотариата в конференции приняли участие видные юристы, представители корпоративного и научного сообществ. Собравшиеся обсудили эволюцию наследственного права в России, новейшие тенденции по созданию наследственных фондов, совместных завещаний, передачи по наследству крипто валют и более общие вопросы развития наследственного права, практические аспекты его применения, пути дальнейшей эволюции.
Выступая на открытии конференции, президент ФНП Константин Корсик отметил что «<…> основы, заложенные частью третьей Гражданского кодекса РФ в развитие законодательства о наследовании в 2002 году, служат прекрасным фундаментом для дальнейшего развития данного института, в том числе и в новых цифровых форматах».
Наследственное право, по сути, является одной из самых консервативных областей юриспруденции, тем не менее, реальные общественные формации, современный социум как таковой, ставит свои задачи и вызовы, на которые необходимо давать адекватные ответы, адаптируясь под текущее положение дел. Цифровизация современного общества находит своё отражение и в нормах наследственного законодательства. В первую очередь речь идёт о таких теперь уже привычных атрибутах, как «виртуальное имущество» - аккаунты в соцсетях, доменные имена, кошельки с электронной и крипто валютой. Эти, и подобные им, активы вполне могут передаваться по наследству наравне с привычным движимым и недвижимым имуществом, а также интеллектуальной собственностью.
Собранная аналитика говорит о том, что к 2070 году в социальных сетях будет насчитываться больше аккаунтов умерших пользователей, чем живых. Поэтому вопросы регуляции наследования цифровых активов уже сегодня требуют самой детальной проработки. При этом Константин Корсик подчеркнул: «<…> вопросы регулирования цифровых правоотношений, пусть и в новых электронных форматах, как и прежде, остаются прямой функцией института нотариата». Следовательно, экспертная проработка решений по формированию новой нормативно-правовой базы должна стать той областью, в которой нотариат займёт самую активную позицию.
Например, одним из ключевых вопросов при наследовании крипто валют становится вопрос юрисдикции. Юрисдикция может быть определена по наличию каких-то конкретных привязок. Однако, такое имущество как биткоин находится в виртуальном пространстве, фактически, не имеющим границ. На этот вопрос обратила внимание София Рисовская - помощник нотариуса г. Сургута Ханты-Мансийского автономного округа – Югры. В случае с крипто валютой привязка в равной степени может быть сделана как к конкретному физическому или юридическому лицу, создавшему электронный кошелёк, так и к государству, на территории которого появилась крипто валюта, и определённому серверу. И это лишь наиболее очевидные варианты, тогда как есть и другие.
В то же время есть примеры того, что отдельные цифровые площадки диктуют собственные нормы и правила, которые превалируют над существующими нормами права. Например, одна из крупнейших крипто валютных бирж – Binance, прямо декларирует, что наследники пользователя данной платформы не имеют права на получения наследства в виде содержащихся на крипто-кошельке активов умершего пользователя. Существуют и обратные примеры. Некоторые крипто биржы чётко прописывают процедуру наследования активов умершего пользователя. В частности, для этого необходимо предъявить нотариально удостоверенное свидетельство о праве на наследство. И всё же, само наличие данной опции не делает процедуру наследования более прозрачной. С точки зрения права наследование крипто валют по-прежнему оставляет целый ряд вопросов, о чём и сказала София Рисовская в своём выступлении:
«И здесь у нас возникает два вопроса. Представим, что наш наследодатель является гражданином РФ, в то время как платформа по торговле биткоинами территориально будет располагаться в Англии. И вся операция будет проводиться на иностранных серверах, в то время как наследодатель является гражданином России. И здесь у нотариуса должны возникнуть вопросы, не является ли биткоин в этой ситуации иностранным элементом. При наличии такого количества привязок».
Сама сущность данного вопроса говорит о том, что решение данной юридической задачи не может проводиться в одностороннем порядке и требует проработки на международном уровне, о чём прямо сказали эксперты в области права:
«<…> нотариаты разных стран должны совместно заняться доработкой действующих норм законодательства, а также предложить альтернативные варианты определения юрисдикции цифровых активов, коллизионных привязок и единой терминологии, которая регулировала бы процесс формирования наследственного имущества и его правопреемственности».
Другой вопрос, попавший в центр внимания конференции – новые конструкции наследования. Наследственные и личные фонды, совместные завещания супругов и наследственные договоры – формы передачи имущества по наследству, которые появились в РФ совсем недавно, в последние 5 лет. По словам экспертов «данные правовые конструкции были имплементированы в отечественное наследственное право из зарубежных правовых конструкций с целью расширения принципа свободы завещания». Кроме того, введение данных наследственных конструкций в 2018 году стало адекватным ответом на текущую экономическую и правовую ситуацию, т.к., с этого времени фиксируется всё большее вовлечение иностранного капитала в процесс наследования и, как следствие, изменение состава наследственной массы.
В марте текущего года в РФ также появилась альтернатива наследственному фонду – учреждение личных фондов. Разница между наследственным и личным фондом заключается в том, что при учреждении личного фонда наследодатель уже при жизни может решить основные вопросы, касающиеся управления бизнесом после его смерти, назначить управляющих и определить их полномочия, а также самостоятельно «протестировать» созданную модель управления на эффективность. Естественно, учредитель личного фонда получает возможность скорректировать систему управления при обнаружении недочетов и ошибок.
Другой правовой институт, который применяется на территории РФ с 2019 года – совместное завещание супругов. Его отличие от обычного завещания заключается в том, что супруги получают возможность установить иной порядок наследования совместно нажитого имущества, например, изменить размер супружеской доли. Ранее такая возможность была только при заключении брачного договора. При этом в процессуальной части совместное завещание ничем не отличается от обычного: составить его можно только у нотариуса и только при личном посещении.
В совместном завещании остаётся один важный дискуссионный пункт, который беспокоит правоведов и теоретиков в области юриспруденции. Дело в том, что переживший супруг имеет право отменить совместное завещание, а вместо него составить личное или не составить никакого. Однако, практика показывает, что в подавляющем большинстве случаев совместные завещания составляются таким образом, что переживший супруг и является единственным наследником, следовательно, распоряжаться унаследованным имуществом он имеет право по собственному усмотрению.
Третьей большой темой конференции стала передача по наследству бизнеса. В данном вопросе есть целый ряд проблемных тем - отсутствие адекватных механизмов передачи, слабое корпоративное управление, отсутствие договоренностей с бизнес-партнерами и нежелание заниматься наследственным планированием. Елена Глушкова - нотариус Екатеринбурга, член Комиссии ФНП по международному сотрудничеству, отметила в своём выступлении:
«В России у 78% владельцев бизнеса нет разработанного плана преемственности, а 50% собственников бизнеса вообще планируют продать свою компанию».
В качестве иллюстрации своего тезиса Глушкова привела пример Андрея Трубникова и его компании Natura Siberica. Масштабный бизнес фактически развалился после смерти Трубникова в связи с отсутствием завещания и общей неготовности бизнеса к процессу передачи. При этом в правовом поле имеется достаточное количество инструментов, чтобы обеспечить безопасность компании в случае смерти владельца или же развода с последующим разделом имущества. Тем не менее, на практике применение как экономических, так и правовых защитных механизмов сталкивается с непреодолимыми трудностями.
Ещё одна препона на пути адекватной передачи бизнеса – малое распространение практики составления брачных договоров. Негативное отношение общества к самому факту заключения брачного контракта или брачного договора удалось переломить только в последние 5 лет. По статистике с 2016 года количество брачных договоров выросло на 67%. Тенденция, безусловно, позитивная, однако пока на общую ситуацию этот рост популярности подобной формы регулирования имущественных отношений между супругами влияет мало.
Важной психологической составляющей при заключении брачного договора является то, что эта мера должна рассматриваться не как попытка ущемления имущественных прав одного из супругов, а как средство защиты и инструмент по установлению прозрачных и предсказуемых имущественных отношений между супругами. В частности, именно поэтому брачный договор подлежит обязательному нотариальному удостоверению.
